На мой взгляд, «Меланхолия» сама по себе столь деревянно
сделана (т.е. сколочена, а не выращена), что просто не заслуживает отдельного внимания. Это, как я сказал,
фальшивка, выдаваемая за бриллиант. Просто тема меланхолии весьма актуальна. И
разговор, собственно, об этом.
Но применять рецепты Киркегора напрямую к нам нынешним было
весьма наивно. Сменился человек. Человека, о котором размышлял С.К., нет и в
помине. Классический человек давно умер. Перед нами – полое, без совести, чувства
Закона, интуиции Страха, интуиции Целого и иных "космических” признаков, существо. Ведь даже так
называемый обольститель, дон Жуан у Киркегора – это по нынешним меркам высоконравственное
существо, и обольщение представляет собой процесс тончайше диалектического
исследования человеческой души в одном из ее измерений и потому совершенно
непонятный и смешной современному дебилу с двумя или более высшими
образованиями. Женщина у Киркегора есть хранительница очага, источник кроткого и
бездонного молчания, хранительница страха, целомудрия и, следовательно, софийной
мудрости. Коронная его фраза – о том,
что из ста погибающих мужчин 99 спасаются женщиной и лишь один –
непосредственно волей Божьей. Не смешно ли читать такое сегодня? Триер,
например, воспевает женщину, яростно
ненавидящую мужчину и мужчин. И чем ближе он к ней стоит (в «Антихристе»,
например), тем ненависть эта бездоннее и патологичнее. Ненависть эта столь
всезаслоняюща и обернута в столь эстетизирующе-мистифицирующие одежки, что
несомненно натекает к нам, зрителям, непосредственно из анклавов самости
режиссера. Впрочем, в «Антихристе» и «Меланхолии» он и не скрывает своего
восхищения этими монструозными существами, едва ли имеющими хоть что-либо,
связующего их с энергиями инь. Нелепость и кощунственность эксплуатации
вагнеровского тристан-изольдовского музыкального мифа в фильме Триера в том-то
и заключены, что его "Изольда” – это безрадостная
изблудившаяся до блевотного на жизнь рефлекса менада, почти из той самой своры,
что разорвала на части Орфея. (Что, в сущности и делает героиня «Антихриста»). Изольда
вагнеровская тает в объятьях возлюбленного. Она есть его дополнение, но не
самостоятельная самость. (Потому-то вся эта кичевая красотность фильма,
приправленная Вагнером, есть ложь на Вагнера. О вульгарности самого этого
приема: давить на зрителя знаменитой музыкой, - я уже молчу). Весь этот
пубертатный бред (в «Антихристе») о неопреодолимой садо-мазохистской женской
страсти к кастрации мужа (т. е.
ближнего), и соответственно всей половины рода человеческого, о жажде его
расчленения и наслаждения миазмами его воплей и содроганий, возможно, имел бы
смысл при двух условиях: не смакования кровавого месива и садизма; не
воспевания той войны полов, которая реально сегодня, увы, идет и которая, по
словам Хайдеггера, и приведет на самом деле к окончательной катастрофе нынешнюю
цивилизацию. (Как тут не вспомнить А.Тойнби, сообщившего нам, что из 22
(что-то, кажется, в этом диапазоне)
великих земных цивилизаций 19 погибли не из-за внешних причин, а
вследствие их внутреннего морального разложения). Увы, морально разложившиеся
(т.е. этически несостоятельные и к мудрости никаким боком непричастные)
кинорежиссеры – сегодня правят бал. Делают работу чертей. Скачать полную версию
|