Как трудно понимаема моими читателями символ-этикетка, которую я ввел: эстетический фашизм, современный эстетический террор. То есть настоящий террор эстетики. Ею продавливается давно уже всё и вся.

       А ведь всё очень просто. Разве дело в том, чтобы в двадцатом веке люди, и в частности художники, стали испытывать особую любовь к красоте? Какая чепуха. Просто-напросто им не за что больше ухватиться, у них нет ничего ни за пазухой, ни за душой, они абсолютно пустотны, нищи: что восприниматели, что "творцы". Ответьте мне: что кроме эстетических фокусов-покусов  есть сегодня за душой у художников, режиссеров, романистов и поэтов – тупо безрелигиозных, духовно с детства стерилизованных, без единого содержательного стебелька, без единого живого архетипа в сознании? На чем, на каких космологических основаниях может стоять их искусство? Ведь они неизбежно работают на дьявола, ничуть разумеется не задумываясь об этом. Ни на что кроме эстетики не может опереться современный выхолощенный человек,  под ним нет опоры: мать-земля его не благословляет, ибо он её предал. Он придумал себе эстетику и вертится в ней подобно проститутке, столь неотличимой сегодня от светской леди или от профессора культурологии.

       Разве поэты и прозаики нашего девятнадцатого века были лишены чутья на истинную красоту? Но разве она являлась в их произведениях в виде самоценной игры, в виде некоего фундамента? Мы забываем, что великая русская культура девятнадцатого века творилась дворянами, аристократами, то есть людьми с глубинно поставленными духовными центрами в душе. Они дышали божественно, не рефлексируя об этом, они творили причастие самим ритмом своего дыхания и присутствия. Вот почему они  спасли стольких людей в черном двадцатом веке. Эстетическое же искусство не только не спасает, а ввергает в ложь.