Продолжаю мысленно размышлять в русле моего еще не опубликованного эссе о Пастернаке, которое многие сочтут неприличным. Несомненно, атмосфера его поэзии и жизни для меня малокислородна, равно как его роман написан (такое мое иной раз ощущение) дамой, интеллигентной и "распятой" между эмоциями сугубо лирическими. Пастернак все же живет в хроносе, а не в кайросе. И все его "православные" стихи написаны неофитом, то есть в психологическом хроносе написаны и притом опять же порядочной интеллигентной дамой. Но если поэт всеми потрохами своими "не ищет царствия Божия", не ищет его даже фонемами и паузами, то какой же он священник, то есть проводник, сталкер; тогда он всего лишь торгующий красноречием интеллигент. Что откровенно явил Бродский, завершив линию Пастернака и Мандельштама (пытавшихся жить внутри "мировой культуры) бесконечными потоками "блестящей" самоопьяняющейся версификации. Пастернак, впрочем, решился на "перелом", на "позор романа", заранее понимая свою несостоятельность как историософа. Решился на "мужицкие" стихи своего поздневременья. Чувственность его с молодости увела его в те степи, откуда поэту обычно нет возврата. И однако он, уже на излете, пытался опомниться, вышел, выплыл. Книга Быкова представила Пастернака как суетную, "буржуазную", неинтересную фигуру, но ведь это грех ‒ писать биографию, не любя человека. В этой биографии Пастернак пуст, внутри он пол в плохом смысле слова, т.е. наполнен суетой хроноса. Но, быть может, это пол Быков, устремленный к информированности и умничанью; стремление "быть умным" ("посмотрите, какой я редкостно умный и как я идеально информирован!") буквально переполняет текст, не давая ему дышать. Поэт ведь не бухгалтер, и у поэта событий в жизни, достойных рассказа, немного. Между этими немногими событиями (которые следует найти) растянут "звездный полог" его тайного пути. Всё остальное, то есть многое, понятное и интересное "блогерам", можно опустить. Книги о поэтах не должны писаться "для всех".