Критиковать русскую православную церковь вне контекста общего упадка христианства в мире ‒ по меньшей мере смешно. (Особенно, когда Запад с новой порцией бесстыдства пытается нас унизить). Коррумпированные служители храмов, разумеется, есть, равно как были во все времена. Но нельзя не видеть, насколько сильно и свежо православие по сравнению с западными конфессиями. Православие вполне реально и присутственно-актуально, и это нетрудно заметить, если бываешь в храмах. Храмы намолены, туда приходят в большинстве за молитвой, а не поглазеть. Искренне молящиеся всегда в немалом наличии. (О качестве молитв мы судить не можем, да и не дóлжно это). А если вы бываете на Западе, то не можете не обратить внимания на то, какое множество храмов там либо закрыто, либо пусто, либо превращено в художественные и историко-культурные музеи. Верующего человека надо чуть ли не буквально выискивать с фонарем Диогена. Запад переживает кричащий, катастрофический кризис веры, тем более безнадежный, что реальное безбожие постоянно нарастало как в лоне католичества, так и в лоне протестантства. Не буду напоминать общеизвестного: о яром богохульстве многих римских пап, о формализации веры, о еще неслыханной секуляризации и опошлении западного общества, о его рационализме и холодно-ледяном прагматизме, о том "обращении" в американизм, которое Европа давно переживает. О коррупции священства я уж помолчу. Ведь и в Европе мы кое-что имели возможность наблюдать собственными глазами. Впрочем, зачем далеко ходить: то, что Запад поднялся "защищать" карикатуристов-богохульников, разве не говорит если не о подлости, то о маразме. Вообще любая сатира втайне устремляется к гнусности. Ибо человек позволяет себе встать НАД другим. Ставит себя в положение Господина, то есть Господа, ибо лишь у Него одного есть право на сатиру. Сатира на символы веры другого человека ‒ это кощунство, и всегда смывалось только кровью. Позволяющий себе это ‒ фактически вызывает кого-то на смертельный поединок. Здесь дело нападения на честь и защиты чести. Если я не защищу честь самого дорогого для меня существа (Существа), то кто я после этого? Так, например, думал Пушкин, когда посылал вызов Дантесу, полагая, что тот (вместе с Геккерном) нанес оскорбление семье, самому институту семьи, если хотите, которая для Пушкина священна. Пушкин жаждал убить Дантеса и Геккерна. Неужто он в наших глазах недостаточно уважал "свободу слова"?

            То, что толпы парижан вышли на демонстрацию в поддержку карикатуристов, много лет издевающихся над символами Бога, говорит о том, что Бог для них (имена Бога неважны, ибо за всеми ними одно Существо) ‒ всего лишь глупый завиток карандаша на бумаге. Да и какая религиозность может быть в странах, где официально одобрена педерастия и иные формы содомии? И не просто разрешена. Запрещена любая критика педерастов и содомитов, любых форм растления и сатанизма! Богохульство/богоборчество в Европе в полном расцвете.

            А вся эта высокопарная болтовня о демократии, то есть о "власти народа"? Демократично сегодня на Западе то, на что ситуативно  указывает маленькая группка людей в тот или иной момент времени. "Но ведь массы это поддерживают", - возразят мне. Но лишь вследствие того, что современный человек стал подобен мячику, который легко пнуть и подпнуть в любом направлении. Современный человек выродился настолько, что даже жаждет, чтобы им манипулировали. А манипулировать сегодня весьма легко с помощью множества измышленных для этого средств. Неужто кто-то сомневается для чего был заказан и изобретен интернет, например? Или для чего был проведен в жизнь совершенно сатанический проект "глобализации". Мозги промываются по заказу быстро и тотально-массировано. «Современный человек ‒ существо глубоко патологическое... Всеобщим актом воли свобода мышления изъята из употребления... Поглощение современного человека обществом, поистине единственное в своем роде, - это, пожалуй, наиболее характерная черта его сущности. Недостаточное внимание к самому себе и без того уже делает его почти патологически восприимчивым к убеждениям, которые в готовом виде вводятся в обиход обществом и его институтами... Он уподобляется мячу, утратившему эластичность и сохраняющему вмятину от любого нажима или удара. Общество располагает им по своему усмотрению...»  Это писал Альберт Швейцер, выросший в Германии и Франции, еще 1923 году! Впрочем, суммарная критика его книги неизмеримо более кричаща и апокалиптически-встревоженна.

            Да, свобода мысли отдана добровольно взамен на "свободу слова", выродившуюся в пустую болтовню и риторические экзерсисы. Но и не только: в террор мерзавцев, переходящих все границы этических императивов, все неписаные правила сдержанности, самоуважения и благородства. Например, в ход пущены слова-обманки. Та же "свобода". Пустейшее слово само по себе, полое, грошовое. Свобода от чего? Вот когда, в какой ситуации это слово начинает обретать реальный смысл. Свобода от чести, от благородства, от уважения к ближнему, от благоговения к бытию? Свобода от благодарности родителям? Свобода от долга перед своей землей? Но тогда ты не "свободный человек", не "вольная монада", а мерзавец, тля, труп, смердяков. То же самое со словом "толерантный". Нельзя быть просто толерантным. Но толерантным (терпимым, снисходительным, доброжелательным) по отношению к чему? К содомитству? К педерастии? К растлению твоих детей? К гуманному отношению к мерзавцам и бандитам? К тем, кто кощунствует, богохульствует, разрушает естественную святость земли? Гёте и его круг понимали толерантность как способность в житейском или (чаще) в метафизическом собеседовании внимательно выслушать другую, на первый взгляд далекую от твоей, точку зрения. Не принять ее, не рукоплескать ей, не давать ей ход, но просто выслушать в приватной беседе, попытаться понять ее логику. И только. И это в тех случаях, когда существует некий морально и духовно приемлемый общий контекст. Мало вероятно, чтобы "толерантный" Гёте стал вслушиваться в речи маркиза де Сада. Он и речи-то Наполеона, ворвавшегося в его дом, слушал с тайным содроганием. 

            Или модное сегодня словечко "адекватный". Нельзя быть просто адекватным. Но лишь адекватным чему-то или по отношению к чему-то. Есть адекватные и неадекватные реакции, но всегда - на что именно? И всегда найдется, о чем поспорить. Когда кто-то лжет в твоем присутствии ‒ вполне адекватная реакция: встать и демонстративно выйти.