Я где-то позволил себе назвать Достоевского человеком неумным, но то была, конечно, реплика уместно-эмоциональная. Достоевский порой чертовски умен, глупеет он лишь когда власть в нем начинает забирать нечистота его воображения. Здесь именно-таки и находится слабое место Достоевского. Тогда он пускается в лжедиалектику, побуждая героев соревноваться в интеллектуальной и даже "духовной" проницательности с самим сатаной. Обыкновенный же Достоевский весьма проницателен. Например, он замечательно говорит в своем дневнике писателя о том, насколько глубже и богаче та реальность, что перед нами, всяких изысков воображения. Его поражает неисследимая глубина наличного, буквально находящегося перед нами. Он просто стонет от чувства этой глубины, ее безмерности, безмерности ее содержательности, не дающейся нам, уходящей от тупости наших ощущений, от слабости и лености нашего внимания. Это говорит очень умный, то есть очень наблюдательный к реальному человек. Современный мир этого не понимает вовсе, ибо совершенно повернут к виртуальному, изыскивая "глубины" в измышленном. Жанр "фэнтези" поразил бы Достоевского "салонной" претенциозностью вкупе с подростковой поверхностностью. Писатели и режиссеры заняты "выдумыванием миров", в упор не видя их фантастического объема в повседневности буден. Достоевский был близок к полному пониманию того, что всё, кажущееся естественным, на самом деле сверхъестественно. Достоевского в этом смысле в двадцатом веке продолжил Кафка.

Прочел "Жизнь насекомых" Пелевина. Хоть и хает постмодернистов, но типичнейший постмодерн: главный предмет изображения ‒ авторское остроумие игры, переходящей в игру в квадрате, а затем в кубе. Смесь сатиры и философических намеков. Шик в том, что это игра в метафизику: мол, посмотрите, я и это знаю, и это читал, посмотрите, как лихо я владею контекстами: от древнеегипетских священных навозных жуков-скарабеев до книги перемен и дэзна-в-коротких-штанишках. Книга "для бедных". Слабенькая: сюжет не выстроен, фрагментные аллюзии на относительность и слепую беспомощность всех человеческих игр. Чуток сквернословия "для так просто". Но его "Чапаев и Пустота" блистателен. Это вершина Пелевина, и лучше он уже, я думаю, ничего не напишет. Тем более, что пустился, как кажется, в цинизм и коммерциализацию своего уникального жанра.