Розанов различал два вида святости. В письме Перцову: «Можно быть выученным до святости, видя примеры, читая книги, но можно быть свято сотворенным, сотворенным в святости и святым; это совсем другое дело. Тогда будет всё не труд, а природа...» Вроде как призыв возвращения к первым дням творения, к мечтам Руссо. Но на самом деле это лишь воспоминание о золотом веке, о периоде саттья-юги, когда воплощались просветленные души, вследствие чего зла не было.

       Розанов даже писал такое Перцову: «Дайте мне счастливого человека – и я дам из него вам праведного человека».  Ну это естественно: счастье – обычное состояние просветленного существа. Омраченное сознание вынуждено придумывать способы "оторваться", "отключиться", "полетать" и т.п. Для этого, собственно, и была создана цивилизация: дабы "забыться", вырваться на время из состояния злобы и раздраженности, недовольства, угнетенности неведомой толщей мрака, делающей всё бессмысленным и даже насмешкой над самой жизнью. Розанов пытался показать сам корень счастья (естественного и данного равно каждому), идущего из "правильного" отношения к верховному закону жизни: к таинству соития. Вернуться к исходной настройке своего организма: воспринимать соитие как святое место прикосновения к высшим мирам. Вот исходный пункт естественной святости, добра и счастья, из которого мы выпали, – так учил Розанов вослед за "вспомненной" им блаженной жизнью древних египтян и древних индийцев. Но таких реликтово просветленных людей как Розанов в хладном нашем мире были лишь единицы. Лишь единицы понимали, о чем именно он говорил. Я говорю понимали и даже не произношу: разделяли (его понимание). Даже ближайший друг Перцов (утонченный настолько, что Розанов называл его шутливо "геттингенским идеалистом", т.е. как бы соотнося с Ленским), даже Перцов оппонировал так: "Разве Озирис только свят? Разве не свят и Селиванов?.." То есть вождь скопцов, отвергающий саму основу естественности. Мол, разве нет святости в протесте против самой основы Божьего творения? По этой логике и зело хитрый гедонист-нарцисс Маяковский был свят, когда распарывал Бога "до Аляски", желая угодить товарищу Ленину, вскарабкавшемуся на Пьедестал. Розанов оказался прав: чем демоничнее человек, тем скабрезнее он относится к сфере преемства рода. Перцов конечно джентльмен и дистанция между ним и хамом Маяковским громадная, кармически они разделены эонами, и тем не менее святость (добро) для него лежала в сфере интеллектуальной, а не органически-интуитивной. Первобытный человек был ему абсолютно не интересен. Аскетизм в форме "революционного протеста" против главного закона Божьего мира – да, это вызывает его уважение. То есть вызывает уважение не аскетизм, не аскёза, которою можно прекрасно жить вне членовредительства, но "плевок Богу в лицо": нате-ка, подавись! Таков был уровень наших интеллектуалов-консерваторов в начале двадцатого века. То есть святым, оказывается, может быть и злой человек. злой до состояния бешенства, кинувшийся с ножом на саму природу. Чем же это не террористы, чем же это не господин Ульянов, расчеркнувший громадный Nihil над всей Россией?

       И если бы кто-то сказал П.П.Перцову, что он тоже работал на русскую революцию, то он бы несомненно страшно обиделся.

       Если мы, обобщая, скажем, что практически вся художественная и философская интеллигенция России начала двадцатого века работала на революцию, мечтая о ней (в признании позднего Пастернака это звучит даже жестче: "мы все были ницшеанцами и мечтали о Революции"), то речи о "духовных" и "бездуховных" должны прекратиться. Подавляющее большинство жило, и действовало, и писало из раздраженности, из недовольства, из обиженности и мечтательности; из злости. (По прочтении нескольких томов переписки стыка веков).

       Норма одна, девиаций – сотни и тысячи. Маяковский – гениальная девиация орущего истерика, которому всё мало. И если даже ему хорошо, то он всё равно орёт. Эпоха "краснопузиков" (эпоха очередного ига) породила целые поколения с такой девиацией: без ора они ничего не чувствуют, ни в ту, ни в другую сторону.

    Впечатление от переписки очень странное: с одной стороны, любуешься умом и тонкой интеллигентностью наших предков, объемом мыслей и наблюдений, а с другой стороны: живут в общем-то в раю (с нашей теперешней стороны это видно), но непрерывно продуцируют недовольство: страной, царем, эпохой, современниками и т.д. "Да, надо всё менять". Куда, ради чего? Никто не знает, но всё кричат: к черту всё, всё надоело.