Когда влезаю случайно (или по делу) в тома воспоминаний наших писателей и поэтов двадцатого века, сплошь выросших, конечно, в центре столиц, каждый раз поражаюсь чудовищному, умопомрачительному многолюдству их обыденных жизней. Тьмы и тьмы встреч и дружб, психических трений и совокуплений. Какая-то сплошная жадная наркомания. Какое-то экстазное анти-монашество. Словно паническое от чего-то бегство. Но при этом все клянутся в своей верности духу. Где же они его находят? Для меня это загадка. Я именно изумлен: как можно сохранять уединенность и потаённость (воздух души) при таких почти непрерывных "искреннейших" зависаниях друг на друге? В прежние времена это называлось более честно: "братская могила".