Мышление осуществляется, увы, в историческом спектакле культуры. (Медитация простака от этого свободна, чань – вне исторического процесса философствования и поэзии как театра, как переходящего вымпела в эстафете). Так и Галковский стоит на плечах Достоевского и Розанова, два этих скрестившихся метода его ведут и толкают. Да еще задор постмодерна: опьяненье "апокалипсисного" отчаяния: "постою на краю"! Да, летим в бездну, но ведь мы не знаем ее границ и истинных законов, мы не знаем структуры той бездны, которой являемся. Мы робко ощупываем стены (в полете), но что они такое, не знаем. "Как много вещей! – стонет Одиноков, поскользнувшись. – Как трудно до чего-либо добраться!"