Вот почему старики (разумеется, не все) переживают глубокий кризис, ими овладевает великая меланхолия, разумеется никому не видимая извне, они преодолевают великий перевал: отказ от ложной пирамиды словесно-интеллектуального описания мира. Они вступают в горные (горние) районы сердца, когда кажется, что они всеми брошены, затеряны и потеряны, а на самом деле они наконец-то учатся дышать разреженным воздухом истины. Разумеется, не абсолютной, но той, к которой мы по праву рождения и наитию причастны. По наитию духовного рождения. 

Об этом, кстати, стихотворение Рильке:

               Наконец ты оставлен один здесь, в высоких сердца горах...

Как мала здесь (взгляни!) последняя речи избушка,

а чуть выше – о, сколь мала последняя хижина чувств.

Еще узнаёшь? Оставленный в сердца высоких горах.

Лишь камни вокруг. И все же и здесь есть цветенье,

из безмолвных стремнин поют свои песни цветные

целебные травы незнанья. А знающий?

О, вкусивший знанья азы здесь умолкает,

оставленный в сердца высоких горах.

А впрочем, здесь бродит горных отрогов жилец,

бдительно чуткий кочевник, живого сознания зверь.

А еще – потаённости птицы громада,

всё кружит и кружит она над отречения чистой вершиной,

хотя и ничуть не сокрытая здесь,

в высоких сердца горах...