Как может человек, натренировавшись на "ненавижу и презираю" здесь, начать "любить и умиляться" там? Разве существо дела в "объекте желания"? Разве "свою страну" мы носим не в себе? Разве соблазн воспеть себя – не в простом торгашеском сравнении? Здесь разные уровни существования.

      Некие исключении в этом порядке я, разумеется, вполне допускаю. Исключения подобные Йозефу Коженевскому, ставшему по личному почину Джозефом Конрадом. Да, бывают отдельные характеры, исключительно углубленные профильные судьбы с неотвратимостью созревшие для конкретного парадоксального действия. Но когда тиражируется миллионами один проект... Стадо, перегоняемое соблазняющим рупором. Разве Христа не соблазняли? И кто же жаждет "любить и умиляться" там? Буддисты?