Человек и восточный и западный одновременно, это русский. В нем нет западной "прогрессивной" агрессивности и "милой бессовестности", но нет и восточного пассивного приятия агрессий. Он прощает до семижды семи (ибо способен рьяно иронизировать над собой и даже презирать себя, Достоевский это показал), а затем поднимается с печи или с полатей во весь свой рост. Он сохраняет меру и в восточности, и в западности, хотя кажется жаждущим всемирности на достоевский лад.

       В России всегда было много западников, но всегда большинство принадлежало к восточникам. Но наши западники всегда были немного не западниками, а восточники немного не восточниками. Была колебательность живого организма, было движение, дискуссия, перетекание, диалектическое соперничество. Над крайностями западников и восточников подшучивали и смялись.