На первый естественный взгляд (как сейчас помню) Булгаков осуществлял свою "абсолютную свободу": свободу глумления над "порядком вещей", который был в свою очередь глумлением над естественным состоянием "природного человека". Глумление над глумлением – устраивает ли оно меня? Нет.

       Воланд со свитой? Это всё та же европейско-американская банда в "туземной" стране, в северной Америке или во Вьетнаме, в Ираке или в Сирии. Доминанта материально-воинственной силы против безоружного и естественного человека (бездарен он или нет, сие не важно, ибо не людьми решаемо). Обаяние "пришельцев" для писателя и подруги – в их противоестественности, в "преднамеренной вооруженности".

       В той силе, что уничтожила толтеков в древней Мексике. Можно ли было изначальным дао-насельникам осуществить свободу в условиях того тотального террора? Оказалось, что можно: толтеки ушли в невидимое для европейских воландов измерение: в сферу расширенного и углубленного сознания, в его безграничные просторы. Так перуанец Кастанеда стал величайшим поэтом ("объективным", а не субъективным) двадцатого столетия.

       Я отвергаю радость глумления (отвергаю не "я": моя природа). С. детских лет я наблюдал то там, то здесь глумящихся, и эта их радость мне всегда была отвратительна. Двадцатый век, перешедший в следующий, – эпоха эстетики глумления. Тупой созерцатель её не заметит – настолько она порой изощрена и встроена то в функциональность, то в "музыку". Впрочем, нужна ли особая проницательность, чтобы увидеть глумливый характер практически всех действий во всех жанрах искусства от оперы и балета до выворачивания наизнанку личной жизни перед телекамерой. Сама "сердцевина" современного неочеловека стала глумлением. Но разве он это замечает?  Впрочем, кто как. Разве Пелевин не сознавал глумливой основы и стиля, скажем, своего романа "Тайные виды на гору Фудзи"? Да ведь даже его "Чапаев и Пустота" проистек из глумления, хотя еще и, если можно так сказать, наивно-осторожного...