Христос приходит к одиночке. Когда в храме несколько человек, тихих и растерянных, он еще может прийти. В раззолоченный храмище к толпе он не приходит и не придет. Это я хорошо почувствовал в почти заброшенном храме Николы Мокрого на окраине Ярославля, возле речки, не Волги. (В 1903 году здесь бывал Николай Рерих, считавший этот храмик, по ряду характеристик, лучшим в городе). Сгорбленный старый священник и мужичонка в штанах и в обычной, давно не стиранной рубашке, ему помогающий. Осыпавшиеся  кирпичные стены. Три с лишним века здесь не делали ремонта. На немногих иконах и фресках семнадцатого века, частью сохранившихся, – умиление во всех лицах; поражающее естество умиления.

       Утро, вместе со мною (свободно блуждающим вокруг готовящейся службы: по пустынным словно бы "подсобным" каменным пещерам-с-окнами: не-храм вокруг храма) на литургии девять человек. Забытый "общественным" вниманием, именно-таки "ничей", храм именно поэтому имеет причастность к возможности причастия. Здесь что-то еще возможно. Здесь мог бы появиться некий сталкер, ибо он только там, где живые развалины, то есть там, где прорастают цветы поэзии.