Идея преступления как критерия поэтичности. Цивилизация идет по этому пути. Ибо в правящий класс приходят преступники. И все, от кого зависят пропаганды и раздачи славы, денег (уже антивещественных, уже по-воландовски иллюзорных), – тоже преступающие. 

       "Преступная смелость" "гения"? Откуда, если тебя ждут на вершинах всех властей именно те, для кого сладкое вино – твоя "поэтическая преступность"? Они все – поэтические преступники ("поэты действия").

       Преступая, ты не только не рискуешь потерять издателей и читателей, покровителей и раздатчиков славы, но прямо служишь своему успеху. Чем больше преступников и преступлений в твоем романе или фильме, чем больше преступной ярости и кровожадного безумия, тем больше твой товар восхваляют. Ведь величайшим преступником, величайшим "поэтом" был Люцифер. "Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем..."

       Удовольствие от естественного мы умножим  удовольствием от противоестественного, от "подленького", от "запретного", мы всего-всего испробуем...