Подумалось: а почему бы моему оппоненту не восхититься бесстрашием Александра Дугина, утонченного интеллигента и мирового философа (подчас наивного как мальчишка), тоже обладающего широтой культурных интересов, не понаслышке познавшего мир, читающего на четырех языках, знающего, полагаю, много лучше большинства из нас свойства многих-многих мировых культур, блестяще это описавшего и тем не менее познавшего культурную и особенно метафизическую суть России так глубоко, что заряжает читателя своих книг оптимизмом со всеми трагическими, разумеется, подтекстами и подсветками. И это он делал и делает посреди чуть ли не тотального засилья русофобии (зачастую не лобовой, но хитроумно-изощренной) фактически во всех культурно- и просветительски значимых сферах. И он принес свою великую жертву. Вот действительное мужество художника: художника мысли. То есть я говорю не о взглядах людей (пусть они будут любыми), а о характере стояния.

       Человек может любить или не любить русский мир, это его право. Чаадаев, будучи русским, его не любил. Но пользовался всеми его благами. Он в любом салоне был нарасхват, слава его гремела. Жил как барин, ничего не делая. Дмитрий Быков, будучи евреем, ненавидел русский мир и пользовался с шиком всеми его благами. Вместо спасибо пропагандировал эту ненависть через государственный канал ТВ, имея к нему почти неограниченный доступ. И этого человека наш истеблишмент объявил национальным достоянием и когда он чуть прихворнул в Уфе, министр здравоохранения страны дал команду срочно отправить туда самолет с лучшими докторами. Таких Быковых было и осталось, полагаю, немало. Среди них конечно же не только евреи.

Всё это следствия и последствия большевизма, который никуда не ушел. Еще Розанов изумлялся неистощимой нелюбви русской интеллигенции к России. Откуда в нас, говорил он, эта нелюбовь к своей земле, к своим ближним и любовь к дальнему? И как может русская земля и страна стоять твердо посреди моря такой нелюбви, раздражения, пинков и насмешек, изливаемых ежедневно? И ведь жили эти люди припеваючи. Эта проблема на Руси древняя, это своего рода её проклятье. Оно заключается в болезни сознания: «я хорош, а мир плох; я хорош, а страна плохая; я хорош (или: я невинная жертва), а люди дрянь». Другими словами, огромное число образованцев стояли и стоят на самой убогой эволюционно-кармической ступени великой лестницы Сознания. А это, увы, неисправимо. Можно загрузить человека информацией, «знаниями», но качество сознания изменить может лишь он сам либо высшая Сила. Пока человек, ощутивший в себе раздражение на ближних, на страну, на мир, не ущипнет себя больно и не скажет себе: «мой внешний человек меня полностью уловил, мне нужно срочно вернуться в моего внутреннего человека, у которого сознание весьма загрязнилось и покрылось мраком», – он не выйдет на свет Божий.

Я говорю о реальном ментально-психологическом контексте. Когда Сокуров произносил свои смелые предложения, то он не мог не чувствовать колоссальной молчаливой поддержки русофобского истеблишмента. Дугин же неизменно не мог не чувствовать и не видеть ментально-психологического сопротивления и своей работе (вполне мирной, исключительно гуманитарной и никому конкретно не угрожавшей) и самому своему существованию. И это было вполне реальное историческое продолжение того неприятия русского мира, которое в России уходит в глубину веков, а в последнее столетие превратилось в прямое истребление корней как таковых. Это не что иное как попытка заселить русскую землю совершенно другими людьми. Стереть русский генотип. И создание украинского разлома есть двойной натиск в этом направлении: как извне, так и изнутри. Не исключаю, что победит линия Чаадаева, сказавшего, что Россия прореха в мировой культуре и что никто бы не заметил, если бы она исчезла с земли. Но это и есть мышление машинно-роботного взгляда на культуру, где «шедевры» важнее и ценнее человеческого достоинства и свободы пребывать самим собой.

Я – с Симоной Вейль, сказавшей, что деревенский дурачок мудрее всех философов, всех умников, знаменитостей и что он ближе к Богу, чем все они вместе взятые. Шедевр – не более, чем сумма мнений двух-трех случайных «экспертов». А душа человека автономна и бесценна.