Стихи надо писать для себя, для атмана в Себе. И музыку тоже – для себя, для атмана в Себе. И картины. И т.д.

Тогда я готов читать это, и слушать, и смотреть. Но ведь сегодня производят товар и поставляют это на рынок. Тьфу, дьявольщина! Товар этот всегда для «других», для «олухов», ибо даже и товар-то сегодня делают сплошь с душевной гнильцой. Товар – это эрзац, особенно когда дело касается души и духа. Поэт, видите ли, не допускает меня в "святилище своей души": мол, обойдешься товаром. Но и в этом он лжет, ибо святилища в нем уже давно нет, он может быть только изобретателем товара.

Вспомнилось, как в девяностые я сидел в роскошном домашнем кабинете поэта К., весьма известного (квартирка 200 м) и он в величественной позе толковал мне, что я зарываю свой дар тем, что не работаю в своих стихах на конкретную сегодняшнюю аудиторию. И далее объяснял, на что она несомненно «клюет» и "клюнет".  Сам он с первой юности только и делал, что трудился на стихотворной сцене. И он был убежден, что так делают все поэты и все музыканты. На меня он смотрел как на какого-то монстра непонятливости. Я ему объяснил, что он проповедует агрессию. Но я не считаю, что овладев девушкой с помощью обмана и «хитрых приемов», я осуществил нечто, имеющее отношение к поэзии. Обозначил такой наглядный образ, чтобы дать некий толчок его воображению. Но напрасно.

Но ведь сама структура «мира кесаря», капиталистического торгашества предельно и даже запредельно агрессивна. Художники всех жанров в высочайшей степени виновны в душевной деградации «малых сих». Ведь даже сам Хайдеггер обозначил торжество методик «постава» (поставок товара на рынок), ставших универсально обязательными и проникших в саму кровь человека, как бездну, из которой человечеству не выбраться.