Есть одна черта, мощно разделяющая наш мир и миры человека аскетического (брахманского) и религиозного (молящегося). Любознательность. Нас с детства приучают ее восхвалять. А ведь это признак жестокой болезни, притом смертельной. Высшие стадии самодостаточны, человек в них самодостаточен, уравновешен и целен. Потерявший центр в себе испытывает мучительное беспокойство и, не понимая причины, начинает бегать в поисках того, чего он никогда не найдет. Ибо искомое – внутренний рай абсолютного центра. 

       Называть смертельную болезнь красивым словом любознательность – значит лгать атману в себе и пошло обманывать себя. Беготню за чужим добром, тем более внешне выраженным, то есть неподлинным, возводить в ранг некоего прогресса... Как это смешно и печально: круговая беготня подсматриваний. Коллекционирование чужих ошибок и суетных мнений.

       Потому-то нам трудно или, точнее, невозможно понять тексты Чжуан-цзы и Лао-цзы, где "истинный путешественник не выходит со своего двора". Мы их читаем, переводя на язык нашей суетной "метафоричности". Мы бежим и убегаем.

       Вот почему раньше говорили, что во внешних проявлениях мудрец мало чем отличается от идиота. Но таковы, кстати, некоторые мальчики и даже девочки: они как полные сосуды, сами в себе как боги.