Я понимаю поэзию нищеты и бедности, но поэзия богатства – вне моего понимания. Поэзия лесной хижины мне понятна, а в шикарных дворцах и поднебесных соборах я не чувствовал ничего кроме ошеломленности чудовищными претензиями самовосхищенной самости. Разукорененность, бегство прочь от ландшафта места рождения к ландшафтам прославленным подобны утрате влечения к бедности, где скрыта дверца в сакральное измерение нас самих.