Тут, собственно, речь о двух пониманиях поэзии. Одно исходит из глубокого, необъяснимого чувства сверхъестественной природы не только Фаворского света, но вообще света: света солнца, сияющего снаружи и изнутри. Второе понимание исходит из ощущения полной и безусловной тварности всякого света. Соответственно, здесь есть искушение фантазировать о нетленных и нетварных ситуативных сияниях, явлениях и притяжениях, вплоть до игровых площадок философствования по поводу всей этой драматургии двойственности.

       Так что то, что есть поэзия для одного типа человека, есть фантазия или фантом для другого. И вместе им не сойтись.

       Исток поэзии либо естественное очарование гибнущего, тлеющего и угасающего мира, либо тревожное касание бездонного и нетленного субстрата, абсолютно непостижимого. Здесь-то, кстати, и лежит корень отличия эстетики исконно русской от западной. И соответственно поэзии истинно (без подделок и симуляций) русской от западноевропейской.

       Тот, кто даст себе труд глубоко это продумать (заглянув в историю наших предков), поймет, почему Россия и Запад - два совершенно разных мира; даже если будут одеты и обуты и даже подстрижены совершенно одинаково.

    Впрочем, в том-то и суть, что кто-то еще интересуется начинкой сущего, а кто-то лишь его обертками. Интерес к формам давно утопил начинку. Человек переделан, подлажен к миру оберток.