Кажется, еще Пушкин заметил как-то, что в дневнике невозможно быть искренним. Боишься быть откровенным, то есть хочешь быть и искренним, и одновременно соответствующим неким стандартам коммуникаций, что коверкает и корежит сам импульс, чья ценность именно в изначальной особице, а не в оформлении. Да какой к черту может быть дневник, если он пишется не для того единственного, которого ты потерял в свои тринадцать лет. Но тогда это были бы абсолютно бескорыстные страницы, заведомо непубликуемые. Дневник в собственном смысле слова – жертвоприношение, подобное молитве за человека, о котором никто не знает.