Гениальный фильм Хуциева "Мне двадцать лет". Невозможно угадать, куда движется трехчасовой сюжет и чем завершится. Он движется словно сам по себе и внешне бесцельно, ничуть не озабочиваясь  интригой, ибо процесс, который в центре внимания камеры, интересует самого режиссера, и я это чувствую. Режиссер – главный заинтересованный в невербальных (преимущественно, на девять десятых) смысле и смыслах. Это центральный водораздел настоящего искусства, которое делается не для зрителя или слушателя. Высочайшая степень уважения к зрителю, читателю и слушателю – полное о нем (его) забвение. Народная песня, средневековый хорал, Хлебников, древнерусская икона. Не надо никого ни во что вовлекать. Не нужно лезть ни в чью душу. Не надо стремиться к чаре, оставьте магию князю мира сего. А все эти разговоры о музыкальном колдовстве, якобы от начала мира скрытом в фактуре "холста" искусства как такового – милый самообман творцов, за которым всего лишь фиксация ситуации, начавшейся в начале двадцатого века, когда малая кали-юга вошла в финальную стадию величайшего самомнения индивида, то есть прыжка в ментальное гниение. "Музыкальная чара" лежит не в основе изначального искусства, а в основе изначально сущего. Но она в качестве условно говоря духовного эроса пронизывает каждую клетку живого организма.