Необычное, но пронзительное наблюдение в письме Рильке к княгине фон Таксис (март 1918): 

«Я слишком привык быть в согласии с громадной Целостностью, чтобы мочь долго существовать, исходя из отдельно взятого Несмотря-на-это, однако сейчас я понимаю, как люди и звери могут умирать, если во всем окружающем их мире нет больше ни одной вещи, которую они знают; а что мы знаем еще в это обезобрáженное время?..» Задумавшись об этих умерших и умирающих во всех уголках земли, да, собственно, и не понимающих, отчего они умирают, почему теряют живой импульс, я подумал и о себе: а ведь и я живу среди сплошь мне чужих и чуждых вещей, если взять их кишащее, назойливое, агрессивное многообилие и чванство. Да и люди-вещи тоже большей частью вне сферы моего познания; я их не знаю, это чужие дядьки и тетки. Узнавание происходит, пожалуй лишь в моменты (часы, дни) общей беды и общего умирания от предельной боли, слабости или голода. Узнавание происходит лишь в кануны, да и то далеко не всегда в позитиве; порой ты видишь не человека, а мертвый шлак.