Катастрофа всеземной цивилизации созрела столь универсально и неотвратимо, что изъян должен лежать в какой-то весьма и весьма ей присущей сути, в чем-то столь для нее сладком и будто бы идущим от Бога, что никому в голову не приходило увидеть в этом движитель Погибели. И этим корневым движителем явилась филология в качестве обожествления словесности. И самые искусные языковые манипуляторы стали называться слугами Божьими. А если не называться, то почитаться таковыми. И символом Вавилона стала Вавилонская библиотека, громадное скопище текстов, хранителей ложного знания.