Бегство из России – желанный сюжет миллионов особей. И в самом деле жить в России, будучи русским, - редкая по силе и постоянству боль. Это уже крест вне всяких обстоятельств. А с некоторых пор крест почти непосильный. т.к. на него наваливается мерзостная сущность мирового капитал-служения. Прожить жизнь в постбольшевистской России среди искусственно выведенной породы щариковых,  – уже само по себе тяжкий крест. Общение конечно было невозможно. Но оно было бы невозможно и за кордоном. Всюду вырождение, претенциозность набитых информацией чучел, двуличие, расизм.

       Некий поэт выехал на пмж в крохотный городок на Адриатическом побережье, другой – в селенье на побережье Эгейское. Живут в домиках, окруженных садиками, гуляют, постятся, молчат, слушают приближение смерти. Но ведь и здесь им поговорить было не с кем. Читают они только старые книги: трогают оригиналы вещей. Новых романов и стихов читать не могут: судороги отвращения к наглому обсасыванию великих опытов прошлого, бесстыдному со-присвоению, напористому и потому лживому по истокам и итогам. Иногда, примерно раз в полгода, отправляют в бескрайнюю и всегда оккупированную  Россию открытки с видами, как это бывало в старину, с одной-двумя фразами, похожими на неоконченное хокку.

Перечитал книгу стихов Саши Верникова, ушедшего добровольно три года назад. За семнадцать лет до самоубийства он написал:

Со мной однажды смерть произойдет –

не как ЧП,

а в должный срок, как надо, снизойдет,

чтоб был в себе,

в сознанье ясном, в полном цвете сил,

в сиянье дня

исполнится, о чем всю жизнь просил:

"восхить меня!"

Верников сложный случай, вариантов много. Многие нынче, привыкшие, начиная с девяностых, к сплошным наслаждениям, бесконтрольным и жадным, устают от эксплуатации "органов чувств". Да, от грубой и безответной эксплуатации; что приводит к изощрению-вырождению, а потом к взрыву внутренней "тошноты". Но Саша писал ведь о Боге: "Восхить меня!": "в полном цвете сил". Здесь как раз страх перед износом, перед утратой свежести наслаждения Землей и землей, им боготворимой. Т.е. восхить меня в лоно Земли! Парадокс, вполне впрочем языческий.

       Здесь тема древняя: "хорошо умереть молодым!" Но и она полна разных причин, хотя ужас перед громадой предстоящей работы зрелого себя-трансформирования и перехода в стадию телесного окукливания (для стадии перехода в бабочку) здесь очевиден.

       Но есть другая, более грозная опасность. И люди отказываются не от жизни как "космического подарка", а от принудительного соучастия в кощунственном уничтожении самих условий для жизни (превращаемой в пародию на неё: в набор функций). Самоубийство всё чаще становится бегством от участия в коллективном изнасиловании бытия (и в себе самом).