Дополню тезис о профанности "взаимообогащения" национальных культур простым примером.  Допустим, русский человек "полюбил" японку, причем они оба сравнительно неплохо знают языки друг друга (чего в реальности почти никогда не бывает: один этнос непременно подчинен). И все же она будет оставаться для него незнакомкой во всей громадной сфере иррационального, там где рождаются импульсы, чувства, память рода, предчувствия, предрассудки, ассоциации, всё "немотивированное" и непонятное самому субъекту. Они не смогут двигаться друг к другу глубинно, неизбежно будут общаться на функциональных стыках слов и обозначаемого ими. Но там, где начинается поэзия, сфера непереводимого на другой язык, они будут отчуждаться; другими словами такой союз приведет к созданию "американской семьи", где прагматика и позитивизм будут довлеть и где сама корневая религиозная суггестия будет усушена до функциональной поверхности какого-либо мыслительного клише. Обеднив друг друга таким образом, они возможно даже почувствуют себя "счастливыми": как всё легко и просто, если весь пласт иррациональности тысячелетий ануллировать.

       Переводимость поэзии заключается неизбежно в ее перетаскивании на другую эстетическую платформу и если создается красивый "поэтический" концепт, редактора аплодируют: "прекрасный перевод". Хотя в большинстве случаев это изнасилование и ложь. Такова и семья, если она не движется в глубину, если ищет экзотических внешних "неожиданностей", будоражащих внешний каркас созерцания, из чего и состоит, в общем-то, современный "мейнстрим" культурных проектов.