Глядя на всю эту свару голых болтунов Лениных, Троцких и Луначарских взором Бунина (его дневник), видишь, что нормальный чистый человек не только не мог чего-то искать в перманентно разрушаемой России, но и присутствовать, даже в достаточном отдалении. С этой позиции дело Маяковского энд Пастернака высвечивается как гармоническое слияние с экстатически-уголовной атмосферой этой тотально-голой болтовни (у одного  с чувственно-эротическим, у другого с лирико-политико-демагогическим уклоном). Демонический характер всего этого совокупного "народного" шабаша сознание Бунина отразило с ясностью зеркала. Характерная черта, довершающая портрет этого дуэта: неотразимо прекрасная внешность того и другого: бесовские чары, в которые не могла не влюбиться Цветаева, а за ней толпы ей подражавших в десятилетиях женщин и мужчин.

       Глядя на первые двадцать лет двадцатого века России глазами Бунина, видишь, что разгул человеческого хамства в низах был коррелятивен разгулу другого сорта хамства (в разнообразии его личин) в творческих кругах, где энергетика обрушилась в неонигилизм и где Ницше был прочитан как аморалист и революционер-провозвестник "нового человека", который явится просто по щелчку, изнутри полнейшего разрушительного цунами, достаточно смыть с земли остатки всей этой христианской богадельни. Ни малейшего умиления или снисходительного ворчания наш серебряный век у Бунина не вызывал, он представлялся ему праздной свистулькой, нарциссическими играми в бирюльки, в фокусы-покусы бездельных великовозрастных мальчиков и девочек в районе "Бродячей собаки".