Слушаю Баха в старинной церкви. Люди в этом высоченном соборе жадно ищут личных эмоций и, не находя их, пытаются наслаждаться красивыми звуками, то есть шелухой, конфетными обертками. Но Бах писал, обращаясь не к людям, а к Богу, в этом я верю Швейцеру. Возможно ли это в словесных искусствах? Очевидно нет. Но в живописи или в музыке возможно. Почему? П.ч. Бог недоступен для слов, слова пришли из символико-интеллектуальной ограниченности, из модуса "познавания мира". Но Бог диктует нам совсем иной способ себя познавания, себя как мира: целостный.

       Ангелус Силезиус писал, что истинно созерцающий Бога одновременно и вкушает его, и чувствует, и обоняет, и слышит. Слово же уводит в символическое отражение всего этого, в умственную взвесь. Разве случайно святые отцы называли богословием таинство созерцания?