Чем же был вызван этот внезапный переход искусства на крик, на ор, на параноидальную агрессию, которая отнюдь не есть просто вульгарность? Желанием привлечь к себе максимальное внимание людей "толпы", ибо прежде "человек толпы" если и был, то уникумом и при редчайших условиях. А тут пошел идеальный для художников и артистов клиент: вброс людей в города; началась эпоха потребления и развлечений как двух главных "потребностей". Одним из занятий стало "фланирование" тех, кого условно причисляли к "жаждущим культуры", возник соблазн их "охватить". Соблазн тщеславия и эгоцентрики. (Ницшевская "воля-к-власти" в действии). Так что развращение "масс" было вполне осознанным. А что иного кроме развращения могло нести и несет искусство, навязавшее людям крик и ор, шум машин и мегаполисов в качестве предметов наслаждения? Была перевернута фундаментальная основа этики/эстетики. Прежде вы наслаждались тишиной и внутренним одиночеством самопознания, а художник, поэт и музыкант помогали вам в этом; теперь вы должны наслаждаться шумами, гомоном, ухающими, инфернальными ритмами, воющими демоническими цунами и воспринимать тишину как ужас смерти и небытия. Посмотрите на лоснящиеся самодовольством портреты Дали, Пикассо, Маяковского etc. Сущие "кумиры".

    То, что прежде считалось постыдным – бегство в суету, отныне стало почитаться самым достойным, а бегство от суеты, от пустых или прагматических контактов – болезнью. И весь этот переворот в сознании и в работе психики создали прежде всего художники всех мастей. Ибо основания сознания даже и политиков строили тоже они: "архитекторы и инженеры человеческих душ".

    Конечно, речь иет о тенденции. Хотя благодаря чуду искусства всегда находятся поэты, художники, музыканты, живущие вне тенденций и "мейнстримов". В новой философии крик явил Ницше. И преуспел. Хотя в то же время у нас трудился сердцем Розанов, тоже "антихристианин", но абсолютно другой, притом гениальнейший стилист, куда Ницше. Сердечную, а не мозговую философию у нас развивали в начале века Толстой, Флоренский, Ильин, Вышеславцев, Франк... И куда же пошла наша художественная элита? За криком. Уже в конце жизни Пастернак, чье ранее творчество - нарочито затемненно-вычурный крик (на моё, естественно, восприятие) - признавался, что "мы все были ницшеанцами" и что Ницше был для него абсолютным эстетическим мерилом, вослед за ницшеанцем Скрябиным (вот уж крикун!). Тенденция, "мейнстрим". Интерес к гениальной философии позднего Толстого или к гениальной философии Розанова был нулевой. Ибо они не кричали, а говорили для себя и для ближайшего узкого круга, ибо истинный путь всегда очень узок. (К тому же они были "свои"). 

  В чем было обаяние "эстетики Ницше"? В том, что он был абсолютный эстетик, пославший этику на три буквы. И далее в том, что он в своей эстетике возлюбил самого себя: Я! (Что обосновала в своей книге гениально наблюдательная Лу Саломе). И Пастернаку оба эти посыла пришлись как нельзя кстати, пришлись по душе. Это уже в конце жизни он пытался выкарабкаться из этой уютненькой ямы (Ницше-Скрябин-Маяковский).

    А разве может философствование (как и лирика) осуществляться не для себя и "единственного друга" (узкий путь)? Как писал Ильин сыну, "всё великое и гениальное, что было создано человеком, - было создано из созерцающего и поющего сердца". Он хотел дать заблудшему, впавшему в нигилизм подростку ориентир. Поющее сердце - это не орущий эгопсихопат(ка) на сцене. К тому же это поющее сердце (образ, ныне возможно уже несколько слащавый) - еще и созерцающее, а если оно истинно, т.е. искренне созерцающее, то оно созерцает Одно-единое, центр универсума. Разумеется, не называя это никак и сохраняя это втайне.