Но разве не может поэт создавать в себе экстазы наркотического свойства с помощью того "информационного мусора", который в него вливают суперграмотные дяди и тети, обслуживающие разнузданность века? Отчего же? Вполне. Уже на заре двадцатого века художники яро этим "прогрессом в мозгах" заряжались и воспламенялись. Это один из известных способов творчества: изобразить свою болезнь, манию или отчаяние, чтобы от них избавиться. (Вертер, Обломов и т.д.) Сбросить бесов со своей тарелки в чужую. Хотя много и других способов т.н. творчества. Один поет от счастья, другой получает энергию только от несчастья и непрерывно искусно созидает в себе "обиженность" (Цветаева и т.д.)

       Дело-то в чем? В том, что индийская ментальность (и ряд других) на порядок превзошла по глубине вспашки, посева и сбора урожая западноевропейскую модель крайне поверхностного психологизма и рационализма, даже с учетом достижений Юнга и Кº.  Дело в уровне сознания. В человека определенного уровня сознания сколько ни  вливай мудрых концепций, знаний и т.н. научных фактов, он непременно перетрет их в привычную ему труху, смажет её клеем и будет продолжать лепить мудреные фигурки, восхищаясь искусством своей комбинаторики. Потому-то образованные люди сегодняшнего века несомненно много дальше от чистых сознаний своих предков. (Т.е., конечно, относительно чистых). Мой дед понимал, что он ничего не знает в отношении "последних тайн", он понимал крошечность своего интеллекта, понимал и то, что никакое количественное возрастание оного к мудрости не прибавит ни грана. Он догадывался, что есть иное качество ума, но оно даруется свыше. Поэтому его внимание было несуетно и свободно для другого. Он был свободен от многих иллюзий. А на мозг его внука атакующе шли всю жизнь сонмы иллюзий. Какие-то он мог аннигилировать, какие-то не замечать, но они шли и шли, всё более расцвечивая себя и возвышая до облаков. Ибо горы книг, картин, симфоний, спектаклей, вещей, символов, образов, слов, их комбинаций и т.п. – это шеренги самодовольно отбивающих шаг иллюзий, вопящих "с нами Истина".

       Бог же в это время сидит на ветхой завалинке старого, последнего в стране барака, набивая махорку в кусочек скрученной трубочкой газеты, на нем недельная щетина и он щурится на весеннем солнышке. Он счастлив, наблюдая, как неподалеку в огороде возятся с землей и посадками старик со старухой, а рядом играет внучонок.